9 октября в Душанбе, на полях саммита глав СНГ, состоялась встреча Владимира Путина и Ильхама Алиева. Она стала не только важным событием в контексте двусторонних дипломатических отношений, но и попыткой Москвы вернуть под контроль процесс, который в последние месяцы опасно выходил из-под её влияния. В центре встречи оказался вопрос о крушении самолёта авиакомпании «AZAL» Embraer E190 — трагедии, уже десять месяцев остающейся самой болезненной темой в отношениях между Москвой и Баку. Впервые за год, во время личной встречи с Алиевым, Владимир Путин публично прокомментировал причины катастрофы.
Ильхам Алиев, в свою очередь, продемонстрировал заметное смягчение риторики в отношении России и AZAL. Если ещё несколько месяцев назад он открыто обвинял Москву в уничтожении самолёта и говорил о намерении подать международный иск, то теперь без оговорок заявил, что расследование, находящееся «под личным контролем Путина», будет проходить объективно. Однако эту формулировку трудно воспринимать без скепсиса: авария произошла ещё в декабре 2024 года, расследование длится уже больше года, но никаких окончательных результатов до сих пор не представлено. Поэтому выражение «личный контроль» звучит скорее как дипломатический комплимент, чем как реальная оценка ситуации, цель которого — сгладить отношения.
Во время встречи Владимир Путин впервые официально изложил свою версию, признав, что российская система ПВО действительно выпустила две ракеты, которые, хотя и не поразили самолёт напрямую, взорвались в нескольких метрах от него. По словам президента России, «повреждения возникли не от поражающих элементов ракеты, а, по всей вероятности, от её осколков». Он также добавил, что в момент трагедии в небе находились три украинских беспилотника, пересёкших российскую границу. Экипажу было предложено совершить посадку в Махачкале, однако он предпочёл направиться в базовый аэропорт.
Выступление Путина, полный текст которого опубликован, фактически закрепило признание российской ответственности за поражение самолёта AZAL, однако не содержало ничего принципиально нового. Всё, что прозвучало в Душанбе, уже ранее обсуждалось в российских медиа — в частности, после комментариев Сергея Маркова телеканалу «Царьград». Таким образом, заявление Путина стало не откровением, а подтверждением линии Кремля, направленной на смягчение политических последствий с помощью обещаний компенсации и юридической оценки.
«Первая причина — в небе находился украинский беспилотник. Вторая — технические сбои в системе ПВО России», — сказал Путин, добавив, что семьям погибших будет оказана помощь, а виновные чиновники понесут наказание. Одновременно российский лидер подчеркнул, что уже принёс извинения в телефонном разговоре с Алиевым в день катастрофы. Однако именно этот момент стал самым обсуждаемым: азербайджанские СМИ почти единодушно отмечали, что в Душанбе Путин так и не принес публичных извинений Алиеву.
Говоря о причинах трагедии, Путин подчеркнул, что сам узнал детали «лишь два дня назад» и даже «этой ночью звонил в Москву, чтобы уточнить новые данные». Эти слова невольно указывают на то, что либо Кремль действительно запоздал с реакцией, оставив расследование без должного контроля, либо Путин пытается создать видимость личного участия, не неся при этом реальной ответственности.
В завершение встречи Путин вновь подтвердил, что Россия готова «выполнить все необходимые компенсации» и что действия всех должностных лиц получат правовую оценку. Алиев, в свою очередь, поблагодарил за «личный контроль», подчеркнув, что Баку доверяет объективности расследования. Однако обмен взаимными благодарностями не отменяет очевидного факта: «Путин и Алиев говорят на разных языках об одной и той же трагедии». Москва говорит о технических ошибках, тогда как Баку ещё недавно настаивал на политической ответственности.
Азербайджанские СМИ подробно осветили выступление Путина, выделив несколько ключевых моментов. По их версии, президент России вновь выразил соболезнования в связи с катастрофой и напомнил, что в день аварии извинился по телефону за то, что инцидент произошёл в российском воздушном пространстве. Он также признал, что две ракеты, выпущенные российской системой ПВО, взорвались всего в нескольких метрах от самолёта AZAL, и именно их осколки стали причиной трагедии. Кроме того, Путин пообещал, что все виновные будут найдены и наказаны, а семьи погибших получат компенсации. Несмотря на то что публичных извинений так и не последовало, в его речи впервые прозвучало недвусмысленное признание российской ответственности за инцидент.
Украина также отреагировала на заявление Путина, расценив его «извинение» как символическую капитуляцию Москвы. Руководитель Центра противодействия дезинформации при Совете национальной безопасности и обороны Украины Андрей Коваленко заявил, что «Кремль десять месяцев отрицал свою причастность к катастрофе, придумывая версии о “плохой погоде” и “птицах”, но теперь вынужден признать очевидное — самолёт был уничтожен осколками российских зенитных ракет». По его словам, Россия больше не может позволить себе конфронтацию с Азербайджаном и Турцией.
Это заявление подчёркивает широкий геополитический контекст произошедшего. Москва, которая всё ещё стремится сохранить влияние на Южный Кавказ, сегодня сталкивается с падением доверия даже среди союзников. Изменение поведения Алиева — от обвинений к выражению благодарности — вовсе не свидетельствует о восстановлении отношений; скорее, это отражает его прагматичный расчёт, продиктованный не доверием к Путину, а необходимостью защиты собственных региональных интересов.
При этом выступление Путина по своей структуре напоминало скорее внутреннее пропагандистское обращение, чем дипломатическую речь: он вновь возложил часть вины на Украину, говорил о технических проблемах и лишь в конце — формально — выразил соболезнования семьям погибших. Иными словами, речь идёт не о полном признании ответственности, а о политически выверенном смягчении вины.
Тем временем и в Баку, и в Москве ожидают, что окончательная ясность наступит в декабре, когда будут опубликованы официальные результаты расследования. Этот факт стал символическим акцентом, показавшим, что отношения всё ещё далеки от взаимного доверия. Внешнеполитический курс Алиева продолжает балансировать между Россией, Турцией и Западом. Встреча в Душанбе стала одним из проявлений этой сложной дипломатической игры: Алиев временно смягчил риторику, ожидая новых переговоров.
В итоге встреча Путина и Алиева не изменила реальности — она лишь вернула её в дипломатическую упаковку. Путин пообещал оправдание, но не раскаяние. Алиев получил заверения, но не извинения. А кризис доверия между двумя странами сохранился, став ещё более сложным — и во внутреннеполитическом, и в международном измерении.
