В июне 2025 года 12-дневная война между Ираном и Израилем стала серьёзным испытанием не только для безопасности Ближнего Востока, но и продемонстрировала истинную ценность союзов региональных и глобальных игроков. Особое внимание в этой войне привлекла позиция России, которая в Тегеране была воспринята не как союзническая поддержка, а скорее как «молчаливое предательство».
Москва и Тегеран на протяжении многих лет представляли свои отношения как «стратегический союз». Во время войны в Сирии их сотрудничество углубилось, обеспечивая присутствие России на Ближнем Востоке и защиту Ирана от западного давления. Однако несколько дней назад в интервью телеканалу Seenergyir член Совета по целесообразности Ирана Сейед Мохаммад Садр, комментируя июньский конфликт, заявил, что Москва передала Израилю разведданные о расположении иранских оборонных объектов. По его словам, подобная утечка информации не только ослабила обороноспособность Тегерана, но и показала, что «стратегический союз» на самом деле неэффективен. Садр утверждает, что аналогичная информация передавалась Москвой и во время предыдущих конфликтов
Садр также указал на другие примеры противоречивой политики России. В течение многих лет Иран ожидает поставок истребителей Su-35 из России, которые постоянно откладываются, тогда как Москва без препятствий продала системы С-400 члену НАТО — Турции. В этом контексте чиновник подчеркнул, что в Иране всё более укрепляется восприятие того, что между Тегераном и Москвой вовсе не тот стратегический партнёрский союз, о котором говорилось многие годы.
Официальная реакция России во время войны также вызвала недовольство. По словам Садра, на удары Израиля Москва ответила лишь заявлением: «Мы не рады, что Израиль атаковал Иран». Для Тегерана это было крайне недостаточно и воспринималось как явный сигнал того, что Россия не собирается конкретными действиями сдерживать действия Израиля. Газета «Коммерсантъ» напоминает, что пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков, говоря о возможной помощи Ирану, подчеркнул, что всё зависит от официального запроса Тегерана, однако не сказал ни слова о поставках систем противовоздушной обороны.
В интервью Садр также выразил жёсткую точку зрения, утверждая, что крушение вертолёта президента Сейеда Эбрахима Раиси было организовано Израилем. По его словам, этим убийством Израиль послал сигнал о готовности продолжать давление, если Иран продолжит свои действия. Хотя это утверждение не подтверждено ни одной международной организацией, оно вписывается в иранский внутриполитический дискурс, где Израиль рассматривается как основной ответственный за тайные операции. Россия же в вопросе смерти Раиси осталась нейтральной, что в Тегеране трактовалось как союзническое равнодушие.
Несмотря на эти обвинения, Садр подчеркнул, что Иран не собирается полностью разрывать отношения с Россией. «Мы должны иметь очень серьёзные связи, так как мы соседи. Но мы не можем им доверять», — отметил он. Эта формулировка показывает, что отношения с Москвой крайне важны, а страны имеют экономическую и геополитическую взаимосвязь. Но уровень доверия, по мнению иранских политиков, значительно снизился.
Можно сказать, что поведение России обусловлено более широкими стратегическими расчётами. Москва пытается сохранять баланс, не теряя отношения ни с Израилем, ни с Ираном. Учитывая изоляцию России со стороны Запада в связи с войной в Украине, минимальные связи с Израилем имеют для Москвы большое значение. Одновременно Россия стремится избегать явной пристрастности на Ближнем Востоке, чтобы не повредить свои позиции в глазах других региональных игроков — Турции, арабских стран и Китая.
В итоге для Ирана это стало горьким уроком. В Тегеране всё больше формируется убеждение, что союз с Россией нельзя рассматривать как реальную гарантию безопасности. Это побуждает Иран к многовекторной внешней политике — более тесные связи с Китаем и другими странами региона, а также новые акценты на развитие собственной оборонной промышленности. 12-дневная война и реакция России показали, что для великих держав союзные обязательства часто вторичны по сравнению с их стратегическими интересами. Для Ирана же это стало чётким сигналом — полагаться следует не на обещания, а на собственные силы и гибкую дипломатию.
