Жёсткая позиция Велаяти и реакция на проект TRIPP на Южном Кавказе

14 декабря заявление советника Верховного лидера Исламской Республики Иран по международным делам Али Акбара Велаяти быстро вышло за рамки двусторонних дипломатических контактов и стало предметом обсуждения региональной и международной экспертной общественности. Велаяти во время встречи с послом Армении в Тегеране Григором Акопяном заявил, что проект TRIPP (Trump Route for International Peace and Prosperity), касающийся Южного Кавказа, ничем не отличается от так называемого «Зангезурского коридора» и, следовательно, реализация этого маршрута неприемлема для Ирана. Он подчеркнул, что проект создает условия для присутствия НАТО или США на севере Ирана и представляет серьезную угрозу безопасности как для северных районов Ирана, так и для южных регионов России. Это заявление, опубликованное иранским государственным информационным агентством IRNA, было расценено как четкий политический сигнал, направленный не только Армении, но и всем игрокам, вовлеченным в регион.

Чтобы понять реальный вес заявления Велаяти, необходимо учитывать особенности занимаемой им позиции. При непосредственном участии и по рекомендациям советника Верховного лидера по международным делам лидер определяет те «красные линии» и ориентиры, в рамках которых должно действовать МИД этой страны и официальная дипломатия в целом, особенно в вопросах стратегического значения. Публичные заявления должностного лица, занимающего такую должность, особенно сделанные в ходе дипломатических встреч, не могут рассматриваться как личное мнение или второстепенный политический сигнал. Они, как правило, отражают те границы, за которые Иран не готов идти независимо от ситуативных изменений или позиций партнеров.

Велаяти в своем выступлении напомнил, что Иран с самого начала выдвижения проекта выступал против идеи этого коридора, рассматривая его как фактор возможного изменения границ и нарушения среды безопасности в регионе. По формулировке Велаяти, Иран даже на том этапе, когда Россия была крайне занята войной в Украине, как совместно с Москвой, так и независимо от нее, выразил свое решительное противодействие и предотвратил реализацию этого проекта. Его основной аргумент продолжает оставаться тем же: любой инфраструктурный проект, который может привести к физическому или институциональному присутствию США или НАТО в непосредственной близости от границ Ирана, воспринимается как прямая угроза безопасности.

Велаяти также подчеркнул основанную на историческом опыте иранскую озабоченность, отметив, что Соединенные Штаты часто входят в чувствительные регионы под видом экономических программ, однако впоследствии это присутствие расширяется военными, охранными и разведывательными компонентами. По его убеждению, вход американских компаний в Армению в рамках проекта TRIPP может стать предпосылкой именно такого сценария. По этой причине, согласно Велаяти, проект ни в коем случае нельзя рассматривать как чисто экономическую или бизнес-инициативу, как бы он ни был представлен в официальных документах.

Однако жесткие заявления Велаяти не полностью отражают существующие позиции внутри Ирана. Вокруг этого проекта с самого начала в иранской политической верхушке существует определенное идеологическое и политическое разделение. Корпус стражей исламской революции и консервативные круги, близкие к Верховному лидеру, рассматривали запуск маршрута в любом формате как прямую угрозу национальной безопасности Ирана. По их интерпретации, такой маршрут не только связывает Турцию с Азербайджаном и Центральной Азией, но и вписывается в логику концепции так называемого «Великого Турана», что является неприемлемой геополитической перспективой для Тегерана.

В то же время правительство Ирана во главе с президентом Масудом Пезешкианом, которое сохраняет нейтральную позицию, желает поддерживать дружеские отношения в регионе и не выступает с жесткими заявлениями. Более умеренные политические группы Ирана на некоторых этапах допускали возможность эксплуатации маршрута при строгих условиях. В центре этого подхода было сохранение полного суверенитета Армении над маршрутом и отсутствие какого-либо внешнего контроля — будь то со стороны Турции, России или других сил.

Соглашения, подписанные 8 августа в Вашингтоне, среди которых был и проект TRIPP, многими экспертами были оценены как поворотный момент в региональных процессах. Реакция Тегерана на Вашингтонские соглашения снова не была однозначной. Некоторые члены правительства Ирана, в том числе Али Акбар Велаяти, выступили с жесткой критикой, заявив о неприемлемости открытия «маршрута Трампа» и даже использовав более резкую риторику. В то же время администрация президента Масуда Пезешкиана и руководство страны попытались смягчить эти оценки, подчеркнув, что деятельность маршрута в формате, согласованном в Вашингтоне, сама по себе не представляет непосредственной угрозы для Ирана. Эти противоречивые реакции показали, что внутри Ирана продолжается столкновение позиций между жестким восприятием безопасности и более прагматичными расчетами.

Министр иностранных дел Ирана Аббас Арагчи 15 августа, касаясь вашингтонского документа, заявил, что «то, что произошло, и то, что должно было произойти и что называли геополитическим изменением региона, имеют разницу между небом и землей». По его словам, в совместной декларации, подписанной в присутствии президента США, четко указывается, что границы региона неизменны, а независимость и территориальная целостность всех стран должны уважаться, что полностью совпадает с позицией Ирана. Арагчи также отметил, что хотя присутствие американской инженерной компании может вызвать определенные опасения, однако утверждения о том, что Иран стал непосредственным соседом НАТО или подвергся блокаде США, не соответствуют действительности. По его оценке, необходимо реалистично оценивать ситуацию и представлять озабоченности на основе фактов.

После Вашингтонских соглашений на фоне интенсивных контактов между Тегераном и Ереваном некоторое время создавалось впечатление, что Иран либо смягчил свою позицию в отношении проекта TRIPP, либо, по крайней мере, примирился с неизбежностью новых региональных реалий. Однако заявления Велаяти от 14 декабря свидетельствуют о возвращении к жесткой линии. Многие иранские и региональные СМИ интерпретировали эти заявления как предупреждение Армении против открытия транзитного маршрута, управляемого США, даже если этот проект представлен как экономическая инициатива.

Реакции различных слоев иранского общества на заявление Али Акбара Велаяти показывают не только политическое недовольство, но и озабоченность по поводу его возраста и здоровья. Один пользователь отметил, что Иран должен принимать важные решения и, как США, Россия и Европа, определить концепцию пограничной безопасности. «Если мы хотим сохранить наш военный потенциал, мы должны вовлечь соседние страны во взаимодействие с Ираном и поощрять их к сотрудничеству», — подчеркнул он.

Другие комментарии фокусируются на личном статусе советника и его способности выполнять свои обязанности. Например, один пользователь отметил: «С 1981 по 1997 год он был министром иностранных дел, с 1997 года по настоящее время — старшим международным советником лидера Исламской Республики Иран (то есть он, по сути, тот же человек!). Сравнение физического состояния господина Велаяти с физическим состоянием посла Армении в Тегеране также привлекло внимание: «Глядя на фотографию, и особенно сравнивая физическое состояние господина Велаяти с физическим состоянием посла Армении, можно предположить, что, возможно, пришло время освободить его от обязанности на «передовой».

Появились и более резкие комментарии: «Когда эти люди наконец остановятся», «Когда эти изношенные мозги хотя бы придут в себя», «Когда он выйдет на пенсию», «Боже мой… Посмотрите, кто стал правителем этой страны. Неужели мы не нашли одного образованного молодого человека, который заменил бы его? Человек уже в таком состоянии, что готов принять власть даже в подгузнике. Жажда власти».

Наконец, многие отметили постепенное ухудшение состояния советника и общую проблему преемственности: «Этот бедный человек постепенно умирает. Да даст ему Бог здоровья. Мы надеемся, что он и все чиновники его возраста поймут, что пора выходить на пенсию. Такие картины передают не столько силу, сколько слабость — отсутствие сильного и эффективного молодого поколения».

Эти комментарии дают ценную перспективу для анализа внутреннего восприятия жесткой позиции Велаяти, показывая, что общество и эксперты страны одновременно обеспокоены как политическими заявлениями, так и личной способностью старшего поколения эффективно управлять Ираном.

Официальная реакция Армении на заявления Велаяти была построена в сдержанном и расчетливом тоне. Согласно сообщению, распространенному посольством Армении в Иране, посол информировал Велаяти, что TRIPP будет реализован на основе принципов территориальной целостности Армении, суверенитета, юрисдикции и взаимности вовлеченных стран и может способствовать региональной связанности и экономическому развитию. В то же время было подчеркнуто, что Ереван учитывает чувствительность безопасности и политики дружественного Ирана.

Заместитель спикера Национального собрания Армении Рубен Рубинян в кратком интервью журналистам категорически отверг утверждения о том, что TRIPP — это то же самое, что «Зангезурский коридор». По его словам, такие истории предполагают экстерриториальность, что Армения исключила как принципиальную позицию. Рубинян отметил, что TRIPP — это бизнес-проект, который будет полностью действовать под суверенитетом, территориальной целостностью и юрисдикцией Армении на принципах равенства и взаимности. Он добавил, что Армения постоянно находится в контакте с иранскими партнерами, учитывает их чувствительность и основывается на официальных заявлениях МИД Ирана, согласно которым проект не противоречит красным линиям Ирана.

Председатель постоянной комиссии по внешним связям Национального собрания Саргис Ханданян, в свою очередь, подчеркнул, что физическое присутствие НАТО в Армении невозможно, поскольку страна не имеет стремления к членству в этом альянсе. По его словам, сотрудничество Армении и НАТО ограничивается конкретными программами и не может рассматриваться в контексте компонента безопасности проекта TRIPP. Ханданян подчеркнул, что TRIPP — это инфраструктурный и в определенной степени бизнес-проект, который не содержит военных или охранных элементов.

МИД Армении напрямую не комментировал заявление Велаяти. Пресс-секретарь МИД Ани Бадалян напомнила News.am, что позиция Армении по этому вопросу известна, и рекомендовала руководствоваться заявлением, ранее опубликованным посольством.

В Азербайджане заявления Велаяти были интерпретированы по другой логике. В Баку было подчеркнуто, что Иран впервые открыто характеризует TRIPP как проект, угрожающий его национальной безопасности. Ряд азербайджанских источников представили Велаяти как одного из главных противников урегулирования отношений между Баку и Тегераном, который представляет наиболее консервативную линию иранского руководства.

Даже президент Алиев, касаясь продолжающихся заявлений Велаяти еще в августе, сказал, что он не видит эти заявления как препятствие, напомнив, что президент Ирана имеет позитивную позицию относительно укрепления отношений двух сторон и что они будут продолжать следовать реализации программ. В то же время было напомнено, что предыдущие заявления правительства Пезешкиана Ирана были более нейтральными, а за день до заявлений самого Велаяти Баку посетил министр иностранных дел Ирана Аббас Арагчи, передавая позитивные послания относительно развития двусторонних отношений.

Политолог и руководитель Центра исследований Южного Кавказа Фархад Мамедов прокомментировал для Minval Politika заявление советника Хаменеи и общую позицию консервативного руководства Ирана по этому вопросу. «Учитывая его возраст, заявление советника Хаменеи можно было бы списать на старость, но мы видим многие стороны Ирана во всей красе, когда правительство говорит одно, а его различные советники — другое», — отметил эксперт. «Азербайджан не должен реагировать на это, поскольку этот вопрос касается исключительно Республики Армения, республики, где Иран надеялся, что Ереван будет продолжать играть препятствующую роль в региональных процессах. Иран традиционно играет и формирует свою внешнеполитическую стратегию исключительно на противоречиях, а не на сотрудничестве», — сказал Мамедов․

В целом, заявление Велаяти от 14 декабря можно рассматривать как многослойный стратегический сигнал. Оно одновременно отражает политическую борьбу внутри Ирана, глубинное недоверие Тегерана к региональным процессам и структурную озабоченность ролью США. Для Армении это заявление снова подчеркивает чувствительность армяно-иранских отношений и необходимость продолжения прямого и открытого диалога с целью рассеивания озабоченностей иранской стороны по вопросам безопасности. В то же время оно показывает, что любая инфраструктурная инициатива на Южном Кавказе уже не может рассматриваться чисто в экономической логике: она неизбежно становится полем конкуренции великих держав и взаимного недоверия, где каждое заявление может иметь долгосрочные политические последствия.