6–7 октября в азербайджанском городе Габала состоялся 12-й саммит Совета глав государств Организации тюркских государств (ОТГ), ставший одним из ключевых этапов в процессе тюркской интеграции. Саммит, прошедший под девизом «Региональный мир и безопасность», не только подчеркнул стремление стран-участниц превратить многостороннее сотрудничество в стратегическое партнёрство, но и выявил некоторые внутренние противоречия, которые под лозунгом тюркского единства стараются скрыть за кулисами. Наиболее показательной стала деталь, что в ходе саммита не состоялась двусторонняя встреча между президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым и президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, хотя Алиев провёл отдельные переговоры почти со всеми другими лидерами.
Саммит в Габале по своим масштабам действительно выделился среди предыдущих. Участие высокопоставленных представителей всех государств-членов и наблюдателей сделало его одним из наиболее значимых событий в истории ОТГ. По итогам встречи был принят Габалинский декларативный документ из 121 пункта, а также ряд важных соглашений — о создании формата «ОТГ +», об укреплении TURKSOY и о реорганизации Туркской академии. Туркменистан получил статус наблюдателя в Туркской академии и в Турецком фонде культуры и наследия, а Турецкая Республика Северного Кипра (ТРСК) — статус наблюдателя в Туркской академии. Всё это свидетельствует о стремлении Баку превратить ОТГ не только в культурное, но и в политическое, экономическое и стратегическое объединение, где именно Азербайджан играет центральную роль.
В ходе саммита Алиев провёл активные двусторонние переговоры — с президентом Киргизии Садыром Жапаровым, премьер-министром Венгрии Виктором Орбаном, президентом Турецкой Республики Северного Кипра Эрсином Татаром, а также с председателем Совета старейшин Тюркского совета Бинали Йылдырымом и генеральным секретарём организации Кубанычбеком Омуралиевым. Показательно, что Виктор Орбан после встречи написал на платформе X: «Всегда приятно видеть друга». Подобные тёплые формулировки невольно контрастируют с прохладой в отношениях между Эрдоганом и Алиевым, что делает отсутствие их встречи особенно заметным.
Хотя министры иностранных дел Турции и Азербайджана — Хакан Фидан и Джейхун Байрамов — встретились в Габале в рамках заседания Совета министров иностранных дел и обсудили вопросы сотрудничества, встреча президентов Ильхама Алиева и Реджепа Тайипа Эрдогана так и не состоялась. Этот факт вряд ли можно объяснить лишь техническими причинами. Отсутствие контакта между ключевыми фигурами идеи тюркского единства указывает на сохраняющееся дипломатическое и политическое напряжение последних месяцев, которое пока не удалось преодолеть даже в формате высокоуровневых встреч.
Следует напомнить, что в 2024–2025 годах в турецко-азербайджанских отношениях начали проявляться разногласия, прежде всего в контексте политики в отношении Израиля. Турция, стремясь сбалансировать отношения между Тель-Авивом и арабскими странами региона, в последнее время проводит более осторожную и многовекторную внешнюю политику. Баку же, напротив, сохраняет тесное и публичное партнёрство с Израилем, рассматривая эти отношения как стратегически значимые. Эти расхождения, хотя и не озвучиваются официально, всё же отчётливо отражаются в таких протокольных нюансах, как несостоявшаяся встреча Алиева и Эрдогана в Габале.
Эрдоган, в свою очередь, в ходе саммита попытался переосмыслить роль ОТГ, заявив, что она «уже не является лишь культурным объединением, а превратилась в платформу стратегической безопасности». Это заявление, с одной стороны, подчёркивало стремление Анкары к лидерству в тюркском мире, а с другой — демонстрировало, что Турция пытается определить стратегическое направление организации, подстраивая её под свою внешнеполитическую логику. Баку же не менее решительно претендует на роль центра тюркской интеграции, что неизбежно создаёт конкурентный подтекст между двумя странами.
В отличие от Эрдогана, Алиев сделал акцент на региональных транспортных коридорах и экономической интеграции. В Габалинской декларации подчёркивается необходимость запуска Зангезурского коридора, а также обязательство эффективного использования железной дороги Баку–Тбилиси–Карс. Кроме того, особое внимание уделено Транскаспийскому международному транспортному маршруту и железной дороге Китай–Киргизия–Узбекистан как ключевым инструментам укрепления связей между Европой и Азией. Эти приоритеты свидетельствуют о том, что для Азербайджана ОТГ прежде всего является платформой экономической и географической интеграции, тогда как для Турции — инструментом политического и стратегического влияния.
Одновременно Эрдоган вновь затронул тему международного признания Турецкой Республики Северного Кипра, отметив, что без ТРСК «семейная картина тюркского мира выглядит неполной». Однако, как известно, ни одно из других государств-членов, включая Азербайджан, не спешит признавать это самопровозглашённое образование, и усилия Эрдогана остаются в основном на символическом уровне. Это ещё раз подтверждает, что внутри ОТГ разные члены преследуют разные приоритеты — порой даже противоположные.
Очевидно, что саммит в Габале, внешне продемонстрировав идею тюркского единства, зафиксировал тонкий баланс и скрытую конкуренцию — прежде всего между Баку и Анкарой. Несостоявшаяся встреча Алиева и Эрдогана, вероятно, не была случайностью: она отражает новую, более осторожную и выверенную фазу двусторонних отношений. Эта пауза скорее напоминает дипломатическое «молчание» в ожидании взаимных шагов, чем реальное охлаждение.
Организация тюркских государств продолжает расширяться и формироваться как влиятельный региональный центр, однако поддержание внутреннего баланса становится всё более сложной задачей. Пока Баку стремится укрепить свою роль территориального ядра интеграции, Анкара старается подтвердить политическое лидерство, лавируя между Западом и Россией. В результате тюркское единство остаётся скорее элементом политической риторики, чем практической реальностью.
